ГОРЯЙНОВА ВЕРА АНДРЕЕВНА
Испытаний, выпавших на долю Веры ГОРЯЙНОВОЙ, хватило бы на десятерых мужчин. А она женщина, слабый пол. Нежное создание. Как достойно пережить то, что пережила она?.. Вера Андреевна уверена, что «секреты выживания» знают все люди, но некоторые о них почему-то забывают.
Не было детство у меня безоблачно счастливым, как и у большинства людей моего возраста. Нас у родителей было четверо, и все девчонки. Когда из родного села Рыбное переехали в Искитим (папа устроился путевым обходчиком на железную дорогу), старшей было двенадцать лет, мне - десять, а младшим сестренкам - восемь и шесть... В тот же год случилась трагедия - отец погиб.
В 41-м мне 17-ти ещё не было, поэтому на фронт меня брать категорически отказались. Решили мы тогда с девчонками, которых, как и меня, по возрасту «забраковали», устроиться на военный завод, который эвакуировался из Харькова в Бердск.
В цехе, где я работала, изготавливали линзы для авиационных оптических прицелов. Линзочки эти были крохотными - меньше ноготка на мизинце. Их с лупой разглядывали, чтобы всё точно было.
То, что я в одном цехе все четыре года войны отработала, не удивительно. Тогда никто не бегал с места на место, потому что квалификация нужна была такая, чтобы ни одна деталь в брак не уходила. За то, что деталь загубишь, можно было и под военный трибунал угодить. Впрочем, тогда под трибунал можно было попасть за что угодно: хоть за опоздание, хоть за невыход на работу, хоть за испорченную деталь, хоть за невыполнение плана.
Работали мы посменно по 12 часов. Но если напарница не вышла на работу, то нужно было и за неё отработать, а потом и свою смену отстоять. То есть случались у нас частенько и 36-часовые рабочие смены. Но никто не ныл, на жизнь не жаловался. Сил на жалобы не было. В цехе холодина стояла такая, что застывали мы с головы до ног. А ещё голод. Хорошо, если на всю смену у тебя есть кусочек хлеба да картошка. Вот только не всегда они были.
Работали мы без отпусков, а иной раз и без перерывов на обед. Нет, перерывы, конечно, были, но мы с девчонками частенько в это время на танцы сбегали, которые проходили в стройбате, базировавшемся возле железнодорожного вокзала. Есть-то всё равно было нечего, а так хоть потанцуешь, развлечёшься.. Потанцевали - и бегом домой, на работу, на службу. Какая любовь, когда шла война? Да и как влюбляться, когда надеть было нечего? Помню, пошла я на базар, купила костюм: юбочка с шестью складочками спереди да кофточка с длинным рукавчиком. И в вырез той кофточки я то беленькую тряпочку прикалывала, то голубенькую, то красненькую, будто у меня много блузочек, хотя за всю войну так ни одной и не было.
9 мая 1945 года приехали мы из Искитима в Бердск на пригородном поезде к первой смене. А ночная смена нас на вокзале встречает. В вагоны никто не садится. Все плачут, смеются и кричат нам: «Сегодня не работаем! Информбюро передало: война кончилась. Левитан сказал: день победы!».
Мы же от репродукторов всю войну ни на минутку не отходили, пока Левитан сводки Информбюро передавал. Только тем и жили, что слушали, затаив дыхание, о том, как наши на войне фрицев бьют. Ох, как мы в тот день все наплакались! Обнимаемся, целуемся, а сами ревём, не переставая!
- Сразу после победы завод стал собираться в Харьков, а я пошла хлеборезкой работать в столовую воинской части. А тут один парень демобилизовался и давай за мной ухаживать. У него были не только два ордена Славы, орден Красной Звезды, медали за взятие разных городов, в том числе и «За взятие Берлина», но была ещё и «привычка побеждать». В 1946 году вышла я за него замуж.
Ковенко Л. Труженица тыла.- Свидетель.- 2005.- 14 апреля