В июле 41-го, когда Родина спешно собирала под ружье всех боеспособных мужчин, получил повестку в военкомат и Коля Дайкович - 19-летний школьный учитель из села Климино Венгеровского района. Да вот только не судьба была попасть ему на фронт - «подкачала» биография: его брат оказался «врагом народа» и бесследно сгинул в застенках НКВД во Владивостоке.
- Отца отправили домой, это и спасло его от верной смерти, - рассказывает Николай Николаевич. - Ведь из тех, кто попал на фронт в начале войны, почти никто не вернулся.
После этого еще дважды Николая вызывали в военкомат, но каждый раз дело кончалось все тем же. И вот, наконец, в марте 1942 года - его все-таки призвали в армию и направили в Омск, где формировалась 308-я стрелковая дивизия. Так Николай Дайкович и начал свой военный путь в качестве рядового отдельного батальона связи. Несколько месяцев усиленной подготовки - и в августе дивизию погрузили в теплушки и отправили в Саратовскую область, откуда их марш-броском перебросили к Сталинграду. Пешком пришлось преодолеть 300 километров, пять бесконечных суток пути - днем и ночью, с редкими привалами для приема пищи и кратким урывочным сном.
Без отдыха и сна
Первая встреча с противником состоялась северо-западнее Сталинграда, в районе станции Котлубань. Там части 308-й Сибирской стрелковой дивизии впервые остановили продвижение немцев, в течении недели практически без отдыха и сна отбивая яростные атаки противника.
А когда подошли свежие силы, измотанных и усталых солдат повели ближе к центру Сталинграда. Ночью дивизия переправилась по понтонному мосту и сразу вступила в бой.
- Отец рассказывал, что он попал в настоящее пекло, - вспоминает Николай Николаевич.
- Оборону на переднем крае держали три стрелковых и артиллерийский полки. На первых порах связистов в бой не бросали. Но потери были огромные, и через несколько дней абсолютно всем — и саперам, и химроте, и связистам - пришлось взяться за оружие и занять окопы. Фашисты атаковали снова и снова. День и ночь сливались в непрерывной мешанине автоматного треска, артиллерийской канонады и налетов немецкой авиации. Надо было держаться, во что бы то ни стало удержать за собой те жалкие 300 метров берега Волги, за каждую" пядь которой сражались и умирали наши бойцы.
Села муха на варенье
Бойцы жили впроголодь: провизию им подвозили ночью на замаскированном катере. Случалось, что немцы пускали его ко дну, и тогда солдаты ели мясо убитых лошадей.
Удивительно, но и в этой кровавой мясорубке случались забавные казусы, о которых ветераны впоследствии рассказывают с особенным удовольствием. Была такая история и у Николая Дайковича.
Однажды рано утром перед рассветом, взяв заплечные вещевые мешки, Николай с еще двумя бойцами отправился к месту, куда подплывал катер с провизией. Одним из троих был известный на всю часть балагур и сладкоежка Серега Мартынов. Катер нашли без приключений. Николай с товарищами под завязку заполнили мешки сухарями и консервами, а рядовой Мартынов выпросил у фуражиров несколько полулитровых банок с вареньем.
На обратном пути троих бредущих в редеющих сумерках русских солдат застал взявшийся откуда ни возьмись немецкий «мессер». Заложив петлю, самолет взял на разворот и на бреющем полете дал несколько плотных очередей из пулемета. На счастье, впереди неподалеку оказалась траншея, в которую нырнули бойцы, едва успев добежать. Повезло. А немецкий ас, не солоно хлебавши, ушел восвояси. Солдаты огляделись и не обнаружили в траншее рядового Мартынова. Тот лежал распростертый на земле, шагах в десяти от траншеи - не успел, значит. Николай без надежды окликнул товарища, и тот, к удивлению сослуживцев, откликнулся: «Да живой я, живой! Зы посмотрите только, что этот гад наделал!». Кинувшись к товарищу, бойцы увидели поистине «трагическую» картину: рюкзак Сергея порвался на бегу, и несколько банок драгоценного варенья раскололись вдребезги. Рядовой Мартынов соскребал с земли свое варенье, под хохот друзей, на чем свет стоит матеря улетевшего немецкого аса.
Жизнь на карту
14 октября, почти через полтора месяца своего пребывания на фронте, Николай вместе со своим сослуживцем получили задание установить связь со стрелковой бригадой, дислоцированной по соседству - в двух с половиной километрах вдоль линии фронта. Необходимо было разыскать их штаб и нанести на карту их участок обороны.
В путь двинулись с наступлением сумерек - при свете дня шансы добраться до цели были ничтожно малы, так как самолеты противника расстреливали все, что двигалось. Бои на передовой не прекращались ни на минуту. Однако штаб разыскали довольно быстро. Бригада расположилась в обшарпанном, некогда двухэтажном кирпичном домике, верхний этаж которого был разрушен бомбой. Сверку карт закончили уже под утро, и связистов в свое расположение не отпустили - опасно. Пришлось ожидать ночи, отсиживаясь в подвале здания в компании еще нескольких бойцов из других частей.
Ровно в полдень начался массированный налет на этот участок немецкой авиации. Одна из бомб угодила прямо в здание и, пробив верхний этаж, взорвалась в подвале. Николай Дайкович в этот момент находился в противоположном его конце и, на его счастье, все еще оставался в каске. Это его и спасло. Практически все, кто там находился, погибли. Его товарищу осколком раскроило череп от лба до макушки, у Николая были обожжены все открытые участки кожи, ослепило взрывом один глаз, придавило ноги. Позже их подобрали санитары, перевязали, второго бойца на носилках отнесли под защиту крутого берега реки, где были блиндажи. Николай же под прикрытием берега добрался в штаб - нужно было доставить карту со свеженанесенными участками линии обороны. С трудом добравшись обратно к ожидающим катера раненым, он потерял сознание.
Взять «языка»
Так случилось, что Николай Дайкович стал участником еще одного ключевого сражения Великой Отечественной. После четырех месяцев госпиталя, где Николай лечил ранение, полученное в Сталинграде, он попал на Орловско-Курскую дугу.
На фронте царило затишье. Две гигантские бронированные армии готовились к генеральному сражению, успех в котором и должен был предопределить итог войны.
За несколько дней до Курской битвы Николай Дайкович с напарником тянули в расположение соседнего подразделения линию связи и случайно наткнулись на пятерых немцев, спящих в бомбовой воронке. Это были разведчики, которые, совершив вылазку в глубь советских войск, ждали наступления ночи, чтобы перейти на свою сторону. Пока Николай держал их под прицелом своего автомата, его товарищ спрыгнул в воронку и обезоружил немцев. Разбудив полусонных фашистов, бойцы доставили их в штаб. За эту операцию связистов наградили медалями «За отвагу».
Похожий случай произошел с сибиряком и в Белоруссии. На сторону советских войск перебежал немец и добровольно сдался в плен. Он сообщил, что недавно их часть перебросили из Франции. Его сведения нуждались в проверке и уточнении, а посему командование поставило задачу взять «контрольного» языка. Николая с еще одним связистом прикрепили к мобильной группе из троих разведчиков. Через реку переправлялись ночью. На вражеской территории командир отряда приказал Николаю идти с ними четвертым - товарищ остался на берегу держать связь.
Решили пробираться к центральной огневой точке противника, расположение которой было установлено. Однако тут разведчикам повезло. Не успели забраться на кручу, как заметили троих немцев, идущих в их сторону: двое несли станковый пулемет, третий шел впереди. Командир сделал знак, и бойцы, зажав в руках десантные ножи, залегли за холмами - благо, местность была неровной, а маскхалаты почти полностью сливались со свежим снежком. Сработали чисто, и спустя несколько минут двое немецких солдат, тащивших пулемет, затихли навсегда. Третьего, разоруженного, с кляпом во рту и в бессознательном состоянии поволокли на брезенте в сторону берега. За эту вылазку сибиряка поощрили сутками отдыха и орденом Красной Звезды.
Победу старший сержант Николай Дайкович встретил под Берлином. Потом был путь домой, несостоявшаяся учеба в Ленинградском военно-политическом училище, возвращение в родную школу... Но это уже совсем другая, мирная история.
Павел Виноградов. От героев былых времён//Свидетель. – 2013. - №5 (1122). - 7 февраля. - 48 стр.