ЛИЗ АЛЕКСАНДРА КОНСТАНТИНОВНА
Родилась Александра Константиновна в селе Черновка Кыштовского района, была первым ребенком в семье — ясно, что на ее плечи уже с малых лет ложилась всевозможная работа и воспитание младших братьев и сестер. Когда ей исполнилось 12 лет, началась война — отец ушел на фронт, оттуда семье от него пришло одно письмо, а потом — похоронка...
Мать тогда от горя парализовало, со временем она, правда, отошла... Из школы прямо с ученической холщовой сумкой девочка бежала к маме на работу — на ферму: помогала ей за свиньями ухаживать. Там и ела — чаще всего это был корм для скотины,— говорит, что та еда казалась ей очень вкусной. Шутит, что благодаря такой пище до 80 лет и дожила...
«Карьера» Шурки — так ее называли в детстве — началась благодаря неграмотной бригадирше, которая своей рукой должна была заполнять ведомости, другие документы, сводить цифры, а ни писать, ни читать, ни считать при этом не умела. А одиннадцатилетняя девочка постоянно делала на ферме уроки, читала вслух для работниц — и женщина однажды попросила ее помочь... «Кто это тебя так учит хорошо? — все спрашивало бригадиршу начальство. — Почерк у тебя такой красивый, считаешь все правильно».
К сожалению, подающая надежды ученица была вынуждена оставить школу, окончив только четыре с половиной класса — надо было работать, чтобы кормить семью, а то ее младшая сестренка уже умерла от голода — у матери не было молока. Позже Шурку взяли работать в колхоз — она отмечала трудодни в документах, потом сводила их в общую ведомость, была учетчицей. Самое яркое воспоминание того времени — окончание войны. В День Победы она держала речь перед колхозниками:
- Я приехала, а меня уже бумажка со словами готовыми ждет. И красная косыночка—в колхозе была старенькая скатерть красная, так ее в честь дня окончания войны всю на головные уборы для выступающих разрезали.
В Бердск ее увез жених — в поезде, где они ехали, именно об этом городе больше всего говорили. Работа для них сразу нашлась — так Шурка оказалась на швейной фабрике. Сначала ее посадили за машинку — после попыток освоить профессию швеи бригадирше Александры пришлось распарывать швы, которые «наделала» новая работница... В итоге, стала она табельщицей, потом оказалась в бухгалтерии...
Гусева А. Все было от души…// Бердские новости.- 2009.- №4.- с.6
СМИРНОВА МАРИЯ ИВАНОВНА
Даже если бы она не была военным хирургом, не работала в мирное время до 70 лет акушером-гинекологом, все равно была бы достойна восхищения и удивления тем, что прожила почти сто лет.
Когда с фронта в Красноярск доставили эшелоном 1000 раненых красноармейцев, хирург три дня не выходила из операционной: удаляла осколки, проводила реампутации, оперировала аневризмы. Она не думала о себе, а только о том, как помочь страдающим от ран бойцам.
Главный акушер области Мария Смирнова известие о начале войны встретила в санатории. Согласно предписанию ей нужно было в течение нескольких часов явиться в военкомат. Но, пока она добралась до Красноярска, большинство ее коллег уже направили на фронт. Марию же оставили в городском госпитале и назначили начальником хирургического отделения. Хирургу приходилось сталкиваться с ранениями различной сложности. Она практически всегда ставила правильный диагноз.
Одним из самых трудных случаев в ее практике было оперирование ноги молодого лейтенанта. После неправильных действий при оказании первой помощи кость неправильно срослась, и нога укоротилась на 28 см. Парень был зол и груб, ведь он стал калекой, но Мария Ивановна убедила его, что сможет помочь. И помогла, проведя тяжелую операцию.
За полтора года до окончания Великой Отечественной красноярский госпиталь свернули и отправили в прифронтовую полосу. Но, пока медперсонал добирался до Донбасса, фронт успел передвинуться намного вперед. В донбасском госпитале Мария Смирнова продолжала лечить раненых.
Два мирных года она еще жила в Донбассе, где у нее были и квартира, и работа. Но так хотелось вернуться в родную Сибирь. В Новосибирском здравотделе врачу предложили несколько мест в разных городах области на выбор. Она предпочла Бердск.
В городской больнице работало три доктора: хирург, терапевт и педиатр. Мария Ивановна стала четвертым врачом и вернулась к своей довоенной специализации акушера-гинеколога. К тому же она занялась преподавательской деятельностью в медучилище.
Огромный опыт, накопленный в военные годы, дал ей не только знания, но и высокую скорость оперирования. - гинеколог практиковала уже будучи на пенсии, лишь достигнув 70-летия, она ушла на заслуженный отдых.
Пантеева Г. Свидетель XX века // Курьер.-2008. - №31. - С8.
СЫЧЕВ Н.Г.
В годы Великой отечественной войны на площадях бердского элеватора были размещены два эвакуированных завода, в том числе Бердянский станкостроительный № 9 и государственный завод № 296 (имени Ф. Дзержинского).
Я на заводе имени Дзержинского проработал с февраля 1942 года по октябрь 1946 года.
Бердянский станкостроительный завод выпускал малогабаритные металлорежущие станки (фрезерные, сверлильные и так далее). Небольшой завод полностью размещался в корпусе нынешнего клуба «Вега». В Бердске он находился до самого освобождения Бердянска от немцев. Затем его вернули на прежнее место.
Завод имени Ф. Э. Дзержинского был основан на базе коммуны имени А. С. Макаренко, рабочие и руководящий состав почти полностью были коммунарами. До войны завод производил электротехническую продукцию: электродрели для шахт; промышленности и, конечно, первоклассный фотоаппарат «ФЭД». Накануне войны получил от ЦК ВКП(б) и правительства оборонное задание, с которым и прибыл в Бердск из Харькова. На нашей территории «Дзержинцем» производилась авиационная продукция, оптические системы для артиллерии, перископы для подводных лодок и многое другое.
Эшелоны с оборудованием и людьми прибывали в Бердск по ночам, незамедлительно разгружались и базировались на подъездных путях к элеватору. Рабочих и их семьи распределяли по частным квартирам.
Местные рабочие питались самостоятельно (приносили с собой «узелки», главным образом с молоком и картошкой), приезжие отоваривались по специальным талонам. Существовала, если так можно выразиться, градация питания рабочих, то есть обеды подразделялись на тысячные, стахановские, ударные и простые. Кто как работал, того так и кормили.
Завод получил земельный надел на территории нынешнего поселка «Мичуринец», там организовали подсобное хозяйство. Вся продукция подсобного хозяйства шла на питание работникам завода, в столовую. Так была решена одна важная проблема. Другой такой проблемой стало обеспечение заводчан дровами. Расположенного неподалеку торфопредприятия оказалось недостаточно, чтобы ее решить. Пришлось брать участок леса под вырубку, сплавлять пес по реке.
К началу ноября 1941 года оборудование на «Дзержинце» было готово к пуску. Успели даже смонтировать маленькую заводскую подстанцию. Рабочих рук не хватало. Область прислала молодежь из Искитима, Ельцовки, Речкуновки и других мест. Потом прибыла большая группа демобилизованных мужчин, признанных негодными к строевой службе. Занимались они, в основном, погрузочно-разгрузочными работами, хозяйственными делами. А молодежь шла в ученики к профессионалам. Совершеннолетних принимали на завод без разговоров, а совсем юных - только в исключительных случаях.
Мне помог устроиться мой будущий учитель, дядя Саша Самотейкин - он жил у нас на квартире. Взяли в цех № 12, стал учеником токаря. У моего учителя в то время было два ученика - я и Иван Харламов, который уже работал практически самостоятельно. Вскоре он ушел на фронт; был ранен, вернулся и работал в органах милиции.
В начале 1942 года завод стал выдавать продукцию.
Главный вид новой продукций - насос для истребительной авиации, позволивший вести воздушный бой, выпуская снаряды не только по горизонтали, но и по вертикали. Это давало огромные преимущества в бою. И заводчане трудились безостановочно, делали все возможное и невозможное, не обращая внимания на усталость и условия труда.
Корпуса элеватора не были приспособлены к заводским условиям, особого комфорта не ощущалось. Отсутствовало специальное теплоснабжение. В цехах стояли печи-«буржуйки», возле которых время от времени отогревались рабочие. Здесь же, на асфальтном полу, ложились отдохнуть между сменами те рабочие, которые завод практически не покидали.
Печи топились круглосуточно. На них перед перерывом на обед пекли картофель, нанизанный на проволоку.
После изготовления насосы отправлялись в город Молотов (Пермь), где непосредственно устанавливались на истребители. Детали корпуса изготовлялись из высших марок дюралюминия, обладающего высокой прочностью и износостойкостью; остальные детали - из лучших марок стали. Детали, входящие в изделие, выполнялись с высокой точностью, вплоть до микрон.
Приходя на работу, мы на специальной стойке находили сменное задание и эскиз детали. На нем красным карандашом отмечались контуры детали, которые рабочий должен обработать, за качество обработки которых будет нести ответственность. Не выполнив сменное задание, рабочий не имел права уходить домой.
На заводе и в цехе был жесткий пропускной режим. На входе стоял вооруженный охранник. Отлучаться по нужде из цеха можно было не более, чем на пять минут.
На заводе имелся здравпункт, именно туда можно было сходить за освобождением от работы. Основанием для освобождения считалась высокая температура. Если температура тела была за 37, но меньше 37,5, то фельдшер укладывал тебя на кушетку и давал отдохнуть 15-20 минут под синей лампой, после этого снова отправляла на рабочее место. Выходных дней нам было не положено, но они иногда выпадали - по случаю, и не чаще одного раза в месяц. Тогда можно было выспаться дома, а не на полу в цехе, или на крыше элеватора.
Где-то в начале 1944 года наш цех разделили на два: № 15 и № 17.
«Пятнадцатый» специализировался на доработке деталей после литья, «семнадцатый» - на доделке мелких деталей после автоматного цеха и доводочно-притирочных работ.
Мне пришлось работать токарем в цехе № 17.
Завод работал в том же напряженном режиме. Сердцем «Дзержинца» был цех № 22, где производилась сборка и испытание изделий на специальных стендах.
Работа в этом цехе велась круглосуточно. Все было пропитано парами бензина, лица рабочих имели сероватый оттенок.
Завод за успешное выполнение оборонного задания Комитета обороны неоднократно награждался переходящим Красным знаменем ГКО. Было широко развернуто соцсоревнование тысячников, которые выполняли сменное задание на 1000 процентов. А в 1943 году большая группа наших рабочих даже была награждена орденами и медалями.
9 мая 1945 года я был дома. Прослушав утром по радио долгожданное сообщение, не поверил, помчался в цех. И хотя День Победы был объявлен выходным днем, рабочие были все в сборе. На грузовиках поехали в Старый Бердск на митинг. Улицы города были забиты народом.
Всех тружеников тыла наградили медалями «За доблестный труд», а завод - орденом Трудового Красного знамени. Это сообщение на предприятии тоже было торжественно отмечено.
После Победы на «Дзержинце» прошло несколько партсобраний, партийно-хозяйственных активов, на которых выступавшие говорили, что заводу пора возвращаться домой, в Харьков. Директор Берман решал этот вопрос в правительстве. Наконец, в 1946 году из Москвы пришло сообщение о реэвакуациизавода № 296 имени Дзержинского.
Коллектив завода активно включился в подготовку к отъезду. С каждым эшелоном оборудования покидали Бердск и рабочие. Последним уехал уполномоченный по отправке завода в Харьков по фамилии Гончаров.
В октябре сорок шестого года переводом я ушел на радиозавод, влился в коллектив цеха № 16, о чем не жалею. Но годы военные, годы, проведенные среди рабочих «Дзержинца», как видите, храню в памяти как нечто очень для меня дорогое.